Четыре голубки - Страница 58

— Да, это верно, — ответил Фалмут. — В Старом Саруме, неподалеку от Солсбери, нет ничего, кроме разрушенного замка, ни единого дома, ни одного жителя. Но там выбирают в парламент двух человек, — он задумчиво пожевал губу. — Итак, как же вы сконструируете вашу новую карету?

— Начнем с расширения прав. Нельзя...

— Расширения прав?

— Электората, если хотите. Пока не расширим избирательные права, мы ни к чему не придем. А электорат должен быть свободным, даже если на каждое место приходится всего двадцать пять выборщиков. И сами места должны быть свободными — от патронажа, от влияния извне. Может, потому я и употребил выражение «избирательные права» потому что оно означает свободу. Ни голоса, ни места не должны продаваться.

— А еще ежегодные выборы, пенсии в пятьдесят лет и прочий подобный вздор?

— Как я вижу, вы прекрасно меня поняли, милорд.

— Было бы ошибкой не знать, о чем думает враг.

— Вы для этого меня пригласили?

Впервые за время разговора Фалмут улыбнулся.

— Я не считаю вас врагом, капитан Полдарк. Мне казалось, я ясно дал понять, что считаю вас человеком с неиспользованным потенциалом. Но, по правде говоря, хотя вы отвергаете крайности Надлежащего Общества, вы и впрямь верите, что парламент можно избавить от патронажа, а выборщиков сделать неподкупными?

— Думаю, что так.

— Вы говорили о подкупленных выборщиках. С презрением говорили, что их подкупают деньгами или привилегиями. А разве не лучше заплатить за голос, чем пообещать награду, а потом с легкостью нарушить обещание? Что по-вашему честнее — заплатить человеку двадцать гиней за голос, отданный вашему кандидату, или пообещать провести закон, который поможет ему нажиться на двадцать гиней?

— Я не считаю, что должно происходить что-то подобное.

— В таком случае, вы более снисходительны к человеческой природе, нежели я.

— Человек несовершенен, — сказал Росс, — и никогда не может дотянуться до своих идеалов. Что бы он ни задумал, первородный грех всегда встает на пути.

— Кто это сказал?

— Один мой друг, здесь присутствующий.

— Да он мудрец.

— Но не циник. Я думаю, он бы согласился со мной в том, что лучше взобраться на три ступеньки и спуститься на две, чем вообще стоять на месте.

Фалмут поднялся, подошел к камину и встал к нему спиной, согревая руки.

— Что ж, в этом мы занимаем противоположные позиции, и надо думать, так оно и останется. Разумеется, вы видите во мне человека, унаследовавшего власть и не желающего ее отдавать. Я покупаю и продаю в правительственных кругах всё, что могу. Назначения и продвижение военных, моряков, священников, таможенников, мэров, чиновников и прочих в таком роде зависят от моей рекомендации. Семейственность — дело вполне обыденное. Чем вы можете это заменить? Власть нельзя разделять бесконечно. Но всё же она должна существовать. Кто-то должен обладать властью, а раз люди несовершенны, как вы сами признаете, то временами властью злоупотребляют. Но кто скорее злоупотребит ей: внезапно возвысившийся демагог вроде человека, дорвавшегося до вина, которого никогда прежде не пробовал, или тот, кто унаследовал ее и научился использовать, человек, знающий вкус алкоголя и способный пить, не напиваясь?

Росс тоже встал.

— Мне кажется, между пэром и демагогом может быть кто-то еще, лучше их обоих, но это не играет роли. Я понимаю, что перемены всегда таят опасности, но нельзя остерегаться их только по этой причине... Думаю, мне лучше вернуться к танцам.

— У вас привлекательная и достойная жена, — сказал Фалмут. — Цените ее, пока она с вами. Жизнь так коротка.

Уже в дверях Росс произнес:

— У меня есть к вам одна просьба. И это касается использования той унаследованной власти, которую я, с вашего позволения, осмелился отрицать. Вы знаете приход Сола и Грамблера?

— Да. У меня есть там земля.

— Приходом занимаются декан и капитул Эксетера. Тамошний священник скончался, а его заместитель, плохо оплачиваемый, несчастный человек, уже почти двадцать лет проводит там службы и будет счастлив получить место. Не знаю, есть ли другие претенденты, но если и существуют священники с лучшими связями, то нет никого, кто более бы заслужил эту должность.

— Как зовут священника?

— Оджерс. Кларенс Оджерс.

— Я запишу.

Глава тринадцатая

Проходя по коридору, Росс услышал смех, ему показалось, что это голос Демельзы. Он ощутил приступ раздражения. Этот визит стал казаться малоприятным повторением визита в Техиди. Его отвели в сторонку и втянули в серьезный разговор о проблемах графства и страны, пока молодая жена развлекалась в обществе людей своего возраста и флиртовала с флотским лейтенантом. Осталось только отрастить брюхо, начать нюхать табак и обзавестись подагрой. К черту!

Когда Росс пересекал холл, ему захотелось устроить какую-нибудь выходку, и лишь присущий ему здравый смысл помешал это осуществить. Он тут же заметил, что Демельзы нет среди группки смеющихся. Центром этой компании была Кэролайн, а хозяйка дома, миссис Говер, подошла к Россу.

— Капитан Полдарк, ваша жена поднялась наверх с остальными, чтобы полюбоваться видом на закат с нашей крыши. Позволите показать вам дорогу?

Они поднялись на два этажа по узкой лестнице, ведущей к стеклянному куполу над крышей. Там были Демельза, Армитадж, Дуайт и Сент-Джон Питер, кузен Росса. Росс вошел в маленькое остекленное помещение безо всякого удовольствия, но приветливый взгляд Демельзы смягчил его раздражение.