Четыре голубки - Страница 63

— Когда я буду владеть Тренвитом, ты станешь моим управляющим и поселишься там, и мы будем делать колеса вместе.

Дрейк подошел к колодцу в углу двора и взял деревянное ведро.

— Как-нибудь научу тебя делать такие. Это не так сложно. Но ты здесь уже два часа, твоя матушка рассердится, если задержишься.

— А, мама... С ней проблем не будет. Но на следующей неделе или чуть позже приедет дядя Джордж, вот тогда-то искры и полетят. — Джеффри Чарльз стукнул молотком по наковальне. — Не удивлюсь, если так и будет. Но он мне не отец, не мой хозяин, так что я могу сам за себя решать.

— Я думаю, Джеффри, что тебе не стоит из-за меня снова впутываться в неприятности. Не приходи сюда каждый день.

— Я сам могу за себя решать и не собираюсь спрашивать разрешения, ни у тебя, ни у дяди Джорджа. Меня не подкупить!

— И всё же было бы разумно не начинать очередную ссору. Хотя бы ради твоей матушки. Разве не лучше встречаться время от времени тихо и спокойно, вместо того, чтобы тебе вообще запретили сюда приходить, а ты стал бы приходить назло?

Джеффри Чарльз подошел ближе и рассмотрел ведро.

— Уф! Да я прямо сейчас мог бы такое сделать! Всего-то несколько дощечек и железные обручи.

— Это не так-то просто, как тебе кажется. Если просто сколотить ведро, вся вода вытечет из щелей между планками.

Джеффри Чарльз закинул ведро в колодец и опустил.

— В прошлом месяце я виделся с Морвенной.

Дрейк застыл с поднятым в руке молотком, а потом медленно его опустил.

— Ты мне не говорил.

— Сначала я решил, что, возможно, лучше не говорить.

— А теперь?

— Я думал, что, может, ты всё это забыл или скоро забудешь. Решил, что не стоит бередить рану, которая уже затягивается.

— И?

— Но ведь она не затянулась, да?

— Как она?

— Хорошо, — Джеффри Чарльз, смело ступив на зыбкую почву, сообразил, что не стоит говорить о болезни Морвенны. — У нее родился ребенок. Ты знал?

Лицо Дрейка заалело.

— Нет, не знал. Что... Когда это случилось?

— В июне, в начале июня.

— И кто у нее?

— Мальчик.

— Она... она, наверное, очень счастлива.

— Ну...

— Что она сказала? Она что-то сказала?

Джеффри Чарльз поднял ведро с колодезной водой на поверхность.

— Она... она сказала, что никогда не забудет.

Теперь Дрейк побелел. Он повертел в руке молоток.

— Когда ты поедешь обратно в школу, ты снова с ней повидаешься, да?

— Возможно. Весьма вероятно.

— Передашь ей кое-что от меня, Джеффри? Скажешь ей кое-что? Скажи ей, что я знаю — между нами всё кончено и ничего не может быть, но... но... Нет, не говори этого. Ничего не говори. Просто скажи... просто скажи, что когда-нибудь я принесу ей зимних примул...

— Кстати, ты напомнил мне о тех временах, когда ты заходил к нам перед Рождеством, в позапрошлом году. Жизнь тогда была полна темных секретов, но так прекрасна... — сказал Джеффри Чарльз.

— Да, — ответил Дрейк, — уставившись куда-то в пространство. — Да. Так и было.

II

Сэм только вернулся со смены и копался в саду. И не важно, что стоял сырой туман. Покрывало мелкого дождя накрыло всю округу. Море вдалеке выглядело унылым, пощипывая корку песка там, куда могло дотянуться. Кричали носящиеся в тумане чайки.

Сэм закончил вскапывать грядку и отряхивал с лопаты налипшую землю. Обычно под дождем копать трудновато, но в этой части сада почва была мягкой и поддавалась легко. Сэм собрался уже снова приступить, как вдруг услышал голос:

— Чем ты там занят, Сэм?

У него ёкнуло сердце. Она подобралась по мягкой земле почти вплотную, а Сэм и не заметил.

— Ох, Эмма...

— Ну и дрянной ты выбрал участок под картошку, — сказала она, заглянув в его корзину.

— Нет, я уже в прошлом месяце всю выкопал. Просто решил пройтись во второй раз, вдруг что осталось.

Эмма была в красном саржевом плаще и черной шали, темные локоны выбились из прически.

— Что ж ты не на молитве в церкви?

— Мы будем читать Библию чуть позже.

— Всё так же настойчиво ищешь заблудшие души?

— Да, Эмма. Спасение — это путь к вечной жизни.

Она ткнула ногой улитку, и та тут же забилась в раковину.

— Но что-то в последнее время ты не проявляешь настойчивости с моей душой.

Сэм оперся на лопату.

— Если бы ты подумала о Боге, Эмма, это порадовало бы меня как ничто другое.

— До недавних пор я тоже так думала. Ходил за мной по пятам, даже к Салли-забери-покрепче. А теперь цельный месяц тебя не видала. Другую душу что ль спасаешь?

Сэм вытер мокрой рукой губы.

— Мне ни одна душа так не важна, как твоя, Эмма. Хоть они и одинаковые в глазах Спасителя, но мне так хочется показать свет именно твоей!

Эмма посмотрела на туман над морем. Потом она рассмеялась — от всего сердца, густым искренним смехом.

— Том говорит, ты его боишься. Потому и удрал.

— Том Харри?

— Да. Передам ему, что он ошибался. Вовсе всё не так. На самом деле ты не Тома боишься.

Сэм уставился на нее с колотящимся сердцем.

— А ты как считаешь, Эмма, чего я боюсь?

Она спокойно встретилась с ним взглядом.

— Дьявола.

— Дьявола... — Сэм запнулся. — Боже ты мой, мы все боимся дьявола. А те, кто вступил в армию короля Иисуса...

— Дьявола во мне! — сказала Эмма. — Может, лучше признаешь правду, Сэм? Ты ведь этого боишься?

— Нет. Ничего подобного. Я никогда не боялся зла в тебе, Эмма, разве что оно и во мне тоже. Я каждый день борюсь с сатаной в себе. И враги всегда будут в моей душе. Но не в других. Я хочу тебе помочь, Эмма. Хочу, чтобы ты обрела вечное спасение, хочу, чтобы ты была... Хочу...